Влюблен до одури, до дрожи,
С лица сошел, все строит рожи.
И как юнца не пожалеть, —
Да он не знает, как залезть!
Сюда! Сюда! Самой все делать?
Давай, давай! Играем в детство.
И кончил вдруг, начав едва.
И рад, дурная голова!
Нет, так со мной нельзя. Поди же!
Целуй сюда. Сюда. И ближе.
Соси мне грудь, касайся там —
Пупка и ниже, милых тайн.
Ах, вот теперь ты в полной силе!
Ты мной любим, мужчина милый.
Здесь ярмарка невест? Ну, что вы!
Стоят, как дойные коровы,
У аэропорта вдоль шоссе,
Сапожки модные в росе,
Девчушки, девки, молодухи,
А мимо козлы вислоухи,
Смакуя непристойный секс
И заодно в делах успех.
А небо над лесами чисто,
Как и в очах краса лучиста;
Любовь продать живой товар
Толпою вышел на базар.
О, Русь! Под игом чьим склонилась?
Ужель навеки отоснилась?
А за окном какая ночь!
И шторы, и одежды прочь.
Наедине мы в целом мире,
Забыться вправе в пире
В честь юности твоей
И возмужалости моей.
Открой же милый ротик,
Прими же мягкий дротик
Эрота-шалуна,
И пусть завидует луна.
Целуй, соси, не бойся,
Ласкай, играй по-свойски,
Как я впивался в грудь,
Глотая счастья грусть.
Чудесно, милый! Не пора ли?
Уста мои устали.
Запустим дротик между ног,
Где отличиться он бы мог.
Так, хорошо, он словно ожил,
Эрота заиграли вожжи.
О, не спеши, ямщик. Постой!
Весь миг овеян красотой:
Луна здесь, на твоей макушке.
Мы здесь и там, как две лягушки!
Смешно? Мы над Землей летим.
Поем любви вселенской гимн.
А ты же продолжай, дружище,
Пусть небо будет нам жилище.
Эротика влюбленных, что стихи
Пленительные, отнюдь не грехи.
Здесь головокружительная нега
Светлей и чище снега.
О, друг мой, не спеши!
Любовь — ведь пробуждение души,
Стремленье к высшей красоте
И преданность мечте.
Грех начинается с измены,
И нет печальней сцены,
Когда влюбленность — лишь туман,
Или прельстительный обман.
Любить же, сердцу верить,
Как жизнь до звезд измерить.
Я встретил девушку с лицом знакомым
И вместе с тем нездешним, новым, —
Из юности моей? О, нет,
С рисунка, что оставил нам поэт.
Но в черной полотняной куртке, просто
Одета как-то, небольшого роста,
Лишь профиль острый тонкого лица
Уж точно, как с поэта образца,
С которым он возрос душой, как Демон
С его любовью и враждою с небом.
Серьезна и невесела она,
Как на рисунке и Лопухина.
С улыбкой — восхитительной предстала б,
Как Вечной женственности слава.
Незабываемые очи!
В них тайна звезд в потемках летней ночи,
С зарницами далеких гроз,
И таинство девичьих грез
О жизни, о любви, о мирозданье,
Где было суждено свиданье
Нам в юности, как понял я,
На краткий миг земного бытия.
В любви, когда уж нету мочи,
Вся ярче роз и нежны очи
Смущеньем милым сладких мук,
Что с ней выделывает друг, —
Глаза любви, глаза девичьи,
Что звезды, им, друзья, дивитесь!
Есть девушка – роза.
Она столь пригожа!
И девушка – лилия есть,
Любви беспокойная весть.
Есть девушка – словно фиалка,
Скромна, как сестра и весталка!
Калужница – пышной краса,
Невинные в блуде глаза.
Есть девушка, точно ромашка,
Из детства цветущая ласка!
И лета чудесные сны
В саду расцветает жасмин.
Не счесть всех сестер твоих, Флора,
Краса всепобедного взора!
Идет куда-то девушка, я следом
Случайно и смотрю при этом
На легкий шаг на тонких каблучках
По линии прямой, да просто так,
В рейтузах черных, платьице в оборках,
Мех капюшона на плечах чуть сбоку
Короткой куртки, как заведено,
Почти что детской, нежно и умно,
По юности скучающая мода,
Когда пленительна ее природа,
Сама невинность и задор
И полный восхищенья взор.
Взглянула прямо: кто за нею следом?
Красавица, ты встретилась с поэтом!
Ты всем прекрасна, милая, и это правда!
Особенно в объятиях когда так рада,
От ласк и неги изнывая до стыда
В изгибах бедер, чуть тяжеловатых, да,
Моим лобзаньям грудей нежных до восторгов,
Чтобы отдаться побыстрей без всяких торгов,
Без помыслов о жизни, даже о любви,
Когда все дело в сексе, с ропотом в крови.
И вот Эрот ликует у заветной цели.
Ты всем прекрасна, сексуальная в постели!
Овал лица – дочь Азии – знакомый,
Как с детства помню, тайною влекомый,
И черных глаз веселый нежный взгляд,
Как целый луг или весенний сад.
Среди красавиц ты не затерялась,
Храня во взоре затаенно радость,
Неповторима личностью своей,
Как девушка из юности моей.
О, чье ты счастье? Пусть я не узнаю,
Стихом вот этим вас благословляю!
Свиданье первое всегда случайно.
Но нас влечет неведомая тайна
Познанья и любви, как жизни всей,
С признанием в любви ему иль ей.
Все кажется: влечение любовью,
Игра вслепую с молодою кровью,
Когда вся жизнь приманчивый соблазн.
От стрел Амура нет смертельных ран.
Зима. На тротуарах снежные тропинки.
И наледи, скользишь скорей, не без запинки.
Навстречу девушки, как будто не спешат,
Болтают сущий вздор, но голоса звучат
Доверчиво и звонко и с нежнейшей лаской.
Идут по двое или трое целой стайкой,
И новость глупая для них такой фурор,
И звонче смех, взгляну, в ответ прелестный взор!
Взрослеющая юность в жизнь вступает важно.
В ее глазах и на губах от счастья влажно.
И нет зимы, одеты все легко, идут
И песнь любви, как птицы по весне, поют.
Девчушка, ростом высока и угловата,
Одета, как по-детски, куртка маловата,
По моде, но худа; вдруг повела рукой,
И грацией повеяло и красотой!
И личико, и взор теперь на загляденье,
С достоинством в красе ее весенней.
От света дня в постели с головой укрывшись,
Заспорили… — Люблю, люблю тебя, ты слышишь?
— И я люблю, да так, еще сильней, сильней!
— Не торопись… Люблю любить я, как во сне,
А наяву одно насилие и встряски,
Заместо слов любви и утонченной ласки.
— Любить, сплетая руки, ноги лучше врозь,
Зачем слова: ты вся сияешь ярче роз,
И нет тебя милей, желанней в мире целом!
Зачем слова, когда служу любви я делом?
— Прекрасно, милый! Молча постарайся с тем,
Чтобы не сбавить на предгорье нужный темп;
Быстрей, быстрей, мы всходим на вершину счастья,
И тут не обойтись без моего участья…
— Нет, ты собьешь меня, давай-ка в унисон…
— Теперь спокойнее, я погружаюсь в сон.
— Спи, милая, пусть длится сладость наслажденья
Во сне до нашего с тобою пробужденья.
Неистовые бденья ночи напролет!
Затем чтоб встретиться случайно через год.
Так жить, как в юности, свободно и беспечно,
Такое счастие не может длиться вечно.
И снова, как влюблен, и вновь, как влюблена,
А мать двоих детей и верная жена!
Безумие порока? Иль всего лишь грезы,
Сны юности твоей, прекрасные, как розы,
С тончайшими шипами: алой струйкой кровь —
И больно и волшебно, как сама любовь.
Из любопытства, в ожиданьи чуда
Я вышла замуж по любви как будто
И предалась желанным ласкам всласть,
У мужа возбуждая прямо страсть,
Ну, только трахнуть – и бежит куда-то.
И это все? И в том всей жизни радость?
Иль это секс всего, а не любовь:
Одни шипы, и проступает кровь;
Болеешь, а за что мученья эти?
А там, поди, беременность и дети…
В слезах, не знаю, на кого я злюсь.
Жена, а всё как девушка томлюсь.
Пойду учиться, недозрела, верно.
Я девушка, пленительная зрелость,
С ликующей энергией в крови,
Залог успеха в жизни и в любви!
Когда, раздевшись, вы уже в постели,
Признания в любви у самой цели
Столь пылки и поспешны невпопад,
Но обещаний не возьмешь назад.
— Да, я влюблен! Ты лучшая на свете!
— Влюблен? Увы! Влюбленность – это ветер
Желаний, упований и обман.
А я-то думала, у нас роман
Со всеми атрибутами, со свадьбой,
Увенчивающей всю эту сладость?
— Прервемся, что ли? Чтоб оформить брак…
— Нет, продолжай1 А то повис, как рак…
Люби меня, как я, пусть это станет
Молитвой нашей и взаимной клятвой!
— Влюблен! Люблю, люблю! И ты клянись
Быть верной мне вовеки. И молись! –
Священнодействие вмиг сотворили.
Еще не раз, сходясь, успешно повторили.
Но чаще упоительный соблазн
Нас вводит в преднамеренный обман.
Горит звезда; я к ней тяну, как в детстве, руки…
Звезда любви, звезда печали и разлуки,
Довременной, и юность стынет в тьме ночей,
В сиянии луны безмолвной и очей,
Угасших, вновь живых, с улыбкой удивленья,
Ведь все впервые – и любовь – до восхищенья
И до тоски, с касаньем тонких нежных рук,
Когда и счастие лишь нарастанье мук,
С предчувствием разлуки, в смерти неизбежной,
Жизнь прожита заранее в печали нежной.
Горит звезда; звезда любви, сияй, сияй,
Пока я жив, в тысячелетья возносясь,
Как прежде юн, жизнь человечества измерив
До часа гибели, не до конца поверив:
Ужель всему, всей жизни на Земле конец?
Заказан Разуму космический венец?
Собор Исакиевский в небе, словно древность,
И Росси красота всемирного шедевра,
С Адмиралтейством славным в унисон,
Мой город над Невой классических времен!
И там над морем вознесенный Медный всадник,
Воздвигший здесь художеств и наук рассадник.
Мой город тих и светел, как в миниатюре
Запечатленный, в вечности представ в натуре,
И я иду Невой, как в юности, вновь юн,
И слышу плеск и струй и отзвучавших струн…
Мне кажется, я здесь, как был основан город,
И Летний сад возник с прозваньем огорода,
Где юность я провел в прогулках и в мечте,
В тоске, грустя, с рожденьем новым в красоте.
Здесь все, как встарь, – река, каналы и мосты
Я узнаю, как жизнь мою, ее черты,
В пыли где иль омытые дождем до блеска
Решетка Сада, Петропавловская крепость,
Как я ходил там в Университет Невой,
С Ростральными колоннами под синевой
Вдали и ближе, с Зимнего дворца, с моста,
Откуда город мой – как .юности мечта
О славе, о любви, о счастье и бессмертье,
Об участи, которой лучше нет на свете!
На пляже у Петропавловской крепости
Как дома здесь нестрашно обнаженье:
Среди людей, а все уединенье,
Ты на природе с городом вдали,
Как уплывают в море корабли;
В сиянии небес вода струится
И там всплывает новая столица
Со стройным рядом зданий старины
Во красоте извечной новизны.
Живот округлый, как на загляденье!
Коснуться бы, какое наслажденье!
Беременность? Скорее простота,
Полнеющей молодки красота.
Не тени ни смущенья, ни кокетства,
Краса девичества, еще из детства.
Я помню, — сколько лет уже прошло, —
Как яблоко, столь совершенный плод,
Исполненный любви и неги сладкой,
Что видел, может, я один украдкой.
Как девушки на пляже все отважны!
Пускай за ними взгляды неотвязны,
Им нипочем, скорее напоказ
Изгибы тела и сиянье глаз,
Влекущих откровенно, без запрета,
Ведь нега счастья солнцем разогрета,
В движеньях тела торжествует секс,
В певучих вскриках нежный-нежный смех,
Как некогда в лесах неслись вакханки,
Пуская в ход обманы и приманки,
И с ними песни распевал Орфей,
Как я пою ушедшей жизни всей,
Той жизни, что покрыли клеветою,
Она восходит снова красотою.
Былое сбудется, сказал поэт,
Пока сияет над Землею свет.
Но как вдруг изменился мир знакомый!
Одетый, шел по пляжу я, влекомый
Рефлексией, мучительной, как бред,
Влачась как бы в пустыне много лет,
Повсюду замечая лишь уродства
И проявления людского скотства…
Но город над Невою возникал,
Блистательный магический кристалл,
Вновь просиявший красотой из детства
И юности нетленное наследство.
Когда вступал я в жизнь, и город был столь новым,
Из пламени времен и войн вновь возрожденным
В границах над Невой классических времен,
Объятый светлой тишиною, словно сон;
На улицах, в садах прохожих единицы,
Как будто ты в музеях северной столицы,
Весь город как музей, каналы и мосты,
Сады, где я в тоске взрастил мои мечты,
Музеи, где я забредал в тысячелетья,
Взыскуя и пугаясь всей тщеты бессмертья.
Прогулки по вершинам мировых культур!
Жизнь теплилась в изгибах мраморных скульптур,
В безмолвной пластике движений и вне смерти, —
И в том ли утешение на этом свете?
Но девушка случайно взглянет нежно,
Красуясь прелестью своей прилежно
Во имя не обмана, а мечты,
Достоинства любви и красоты.
Она как влюблена, и я, влюбленный,
Смотрю на жизнь вокруг и в небосклоны,
Исполненные негой и мечтой
И города тишайшей красотой.
Я помню всех, кто поразил меня приветом,
Вступая в связь, быть может, музою с поэтом,
Чтоб, одарив вниманьем нежным и мечтой,
Облечься Вечной женственности красотой,
Рождающей в сердцах любовь и песнопенья,
В душе моей все вновь отраду вдохновенья.
Я встретил девушку с картины Боттичелли,
С «Весны», не знал еще, с «Рождения Венеры»,
Но облик женственности милой и любви
Узнал я тотчас, как мечты и сны мои,
Запечатленные в эпоху Возрожденья,
Мне близкую всегда, источник вдохновенья,
Во исполнение возвышенной мечты
О славе, о любви пред ликом Красоты!
О, первые свиданья по весне!
Совсем одни повсюду, как во сне,
В саду ли Летнем, или над Невою,
И вод, и неба взяты синевою,
Мы предаемся дерзностной мечте
Родиться вновь в любви и красоте.
И в грезах наших не было обмана,
Как не было болота и тумана,
А город светел возникал и в ночи,
Красы его недремлющие очи
Влюбленных путеводная звезда,
И наша просияла навсегда!
Январь-февраль 2011 года.
Сияя, словно день, чудесна ночь!
И жалко спать, но и заснуть невмочь.
Мы молоды, а думаешь, что стары,
От жизни словно бы уже устали.
Маячит там не старость, Смерть сама.
А как представишь всё, сойти с ума.
За жизнь, за крохи счастья – униженье,
Несбыточно и веры утешенье!
Дни юности, высоких устремлений
Растаяли, как дым в лесу весеннем,
И всюду лишь пожарищей следы,
И лес как обгоревшие мечты
О жизни и о славе, о бессмертье, —
Уж ни о чем и думать-то не сметь мне!
И даже приласкаться, всё постыло,
Что так влекло и было сладко мило.
— Не спишь? – руками милую за плечи,
Она ко мне прижалась, тут уж третий
Слепым Эротом альчет между ног,
Звено связующее, он же бог!
Спустить трусы на милой с нетерпеньем,
Всё нарастающим у нас волненьем,
Мгновенье счастья, затаенный смех,
Когда все остальное точно грех,
В усильях унизительна прилежность,
А ведь любовь – волнующая нежность.
Волнения любви! О, в них вся сладость!
И жизни всей пленительная радость!
Знакомство, полное значений вещих,
Оделись значимо в какие вещи;
И встречи, созвонясь в пути домой,
Учились оба с общею мечтой
Об участи, отнюдь незаурядной…
Она всегда казалась столь нарядной
И радостной, уж словно влюблена,
Да и сияла на Земле весна.
Свободой нравов не играя, все же,
Они друг с другом не держались строже,
При встрече поцелуй, а он всерьез
Обнимет нежно, — ей смешно до слез.
И словно бы бежит его объятья,
Как ныне вспомнится, мгновенья счастья.
Как исчезающе мягка, упруга
Девичья плоть, всей нежности порука,
Коснуться боязно, а вдруг обнять
За плечи нежные, — как благодать!
И стройный гибкий стан до нежных бедер,
И с золотинками глаза, как в меде…
О, как я это вынес первый раз!
А знаешь, думал сделать напоказ?
И я не мог забыть всю эту сладость –
Как жизни сокровенной страх и радость.
С объятьем первым он влюбился, верно;
Она ж отпрянула в испуге: «Скверно,
Не очень и красив, он Дон-Жуан?
С достоинством в осанке, строен стан,
Хотя он ростом-то не очень вышел,
Но держится, как будто всех он выше;
Крутого не играет, но крутой,
С мужскою потаенно красотой.
И с первых встреч восторженность во взоре,
Но странная, как будто радость в горе,
С неистовыми бурями в крови,
Отчаянность в признаниях в любви,
Пугающих до головокруженья,
Мгновенья счастья, лучшие мгновенья!
— Ты любишь? Ах! – растрогана до слез,
В себе же усомнилась, да, всерьез,
В уныние впадая, в чем же дело?
Чем он не мил? Чем обойден судьбой?
Вот только очень, очень молодой
И даже не годами, а душою,
А ей пора быть молодой женою.
И встречи странны – словно это торг:
Любовь иль секс – все для него восторг,
На все готов, она-то не готова –
Не к сексу, а к любви, на слово,
Какое снизошло б, как озаренье,
Всех упований высшее мгновенье!
Как упоительны слова любви,
Запавшие мне в сердце, в сны мои!
Посмею ль отблагодарить свиданьем,
Чтоб страсть его нам не была страданьем,
До выяснений отношений вновь,
Отдаться не за деньги, за любовь?
Смешная мысль, а стало сразу легче.
О, как он рад был нашей первой встрече
Наедине, весь светел, весел, мил,
Как будто он меня всю жизнь любил.
Он любовался мною, как художник,
Когда разделась я, попав под дождик,
Лишь в лифчике и трусиках представ,
Как я смела, наивна и проста!
Но так держалась я с ним с первой встречи,
Словечки всякие вставляя в речи.
И тут меня он удивил, сказав,
Всем хороша, а лучшее – глаза!
Как свет весенний в небесах высоких
И в озере у берега в осоках, —
Из детства впечатленья о любви
Напоминают мне глаза твои.
Изгибы нежные телосложенья,
И рук, и ног пленительны движенья:
Укладывается она в постель –
Вся грация, прекрасная модель, —
Как будто понарошке, очень мило.
Она ж не помнила, как это было,
В волненье действуя на страх и риск,
А милый все смотрел, как василиск.
Объятья первые наедине,
Как на лугу, цветущем по весне,
Приноровиться как-то не дается
И вольно, и щекотно – все неймется,
И поцелуи словно невпопад,
И смех, ведь каждый несказанно рад!
Утихомирившись слегка, глазеют
На груди, — скинуть лифчик я посмею, —
А он едва касается рукой,
Ошеломлен ее красой нагой –
От плеч и шеи до сосцов и пупа,
От счастья раскраснелась бы и лупа!
Они ж поцеловались – в одобренье,
Столь лучезарно это обозренье!
Ах, что прекрасней, чем нежнейший бюст?
С ним не сравнится роз чудесный куст.
Но испытание не завершилось.
Пойти ли дальше, а? Спустить штанишки?
Переглянулись, вместе и взялись.
О, как смела! Самой себе дивись!
О, страх! Боится он взглянуть на кущи,
Пугающие чем-то, все ж влекущи.
Декабрь 2010 года.
И вспомнилось — из юности нечаянно
Волненье, стыд до слез – всё было тайною:
Изгиб бедра и нежный, милый взор, —
Как укололся я шипами роз!
Раскрывши губы, ты манила пальцами,
Играя ими, как Киприда пяльцами,
Прелестными до счастья и угроз,
И я в ее сетях, как в буйстве гроз!
А дальше что? Всё кончилось разлукою
Утешенных волнующею мукою,
И всё забылось в череде ночей, —
Но вспомнилось сияние очей,
Ее очей, стыдливых и доверчивых,
Взошедших ныне, словно звезды, в вечности.
Как жизнь твоя прошла? Прости-прощай!
Коль взор сияет твой, там, верно, Рай!
